Читать «Похождения жука-носорога»

Когда  Петр  Терентьев уходил из деревни на войну, маленький сын его Степане   знал,   что   подарить  отцу  на  прощание,  и  подарил  наконец  старогожука-носорога. Поймал он его на огороде и посадил в коробок от спичек. Носорогсердился,  стучал,  требовал, чтобы его выпустили. Но Степа его не выпускал, аподсовывал  ему  в  коробок  травинки,  чтобы  жук  не умер от голода. Носорогтравинки сгрызал, но все равно продолжал стучать и браниться.

Степа прорезал в коробке маленькое оконце для притока свежего воздуха. Жуквысовывал  в оконце мохнатую лапу и старался ухватить Степу за палец, - хотел,должно быть, поцарапать от злости. Но Степа пальца не давал. Тогда жук начиналс досады так жужжать, что мать Степы Акулина кричала:

- Выпусти  ты  его,  лешего!  Весь  день  жундит  и жундит, голова от негораспухла!

Петр  Терентьев  усмехнулся  на  Степин подарок, погладил Степу по головкешершавой рукой и спрятал коробок с жуком в сумку от противогаза.

- Только ты его не теряй, сбереги, - сказал Степа.

- Нешто  можно  такие  гостинцы  терять,  -  ответил Петр. - Уж как-нибудьсберегу.

То ли жуку понравился запах резины, то ли от Петра приятно пахло шинелью ичерным хлебом, но жук присмирел и так и доехал с Петром до самого фронта.

На  фронте  бойцы  удивлялись  жуку,  трогали  пальцами  его  крепкий рог,выслушивали рассказ Петра о сыновьем подарке, говорили:

- До  чего додумался парнишка! А жук, видать, боевой. Прямо ефрейтор, а нежук.

Бойцы  интересовались,  долго  ли жук протянет и как у него обстоит дело спищевым довольствием - чем его Петр будет кормить и поить. Без воды он, хотя ижук, а прожить не сможет.

Петр  смущенно усмехался, отвечал, что жуку дашь какой-нибудь колосок - они питается неделю. Много ли ему нужно.

Однажды ночью Петр в окопе задремал, выронил коробок с жуком из сумки. Жукдолго   ворочался,   раздвинул  щель  в  коробке,  вылез,  пошевелил  усиками,прислушался. Далеко гремела земля, сверкали желтые молнии.

Жук  полез  на куст бузины на краю окопа, чтобы получше осмотреться. Такойгрозы  он еще не видал. Молний было слишком много. Звезды не висели неподвижнона  небе,  как  у  жука  на  родине,  в  Петровой деревне, а взлетали с земли,освещали все вокруг ярким светом, дымились и гасли. Гром гремел непрерывно.

Какие-то  жуки  со свистом проносились мимо. Один из них так ударил в кустбузины,  что  с него посыпались красные ягоды. Старый носорог упал, прикинулсямертвым  и  долго  боялся пошевелиться. Он понял, что с такими жуками лучше несвязываться, - уж очень много их свистело вокруг.

Так  он  пролежал до утра, пока не поднялось солнце. Жук открыл один глаз,посмотрел  на небо. Оно было синее, теплое, такого неба не было в его деревне.Огромные   птицы  с  воем  падали  с  этого  неба,  как  коршуны.  Жук  быстроперевернулся,  стал  на  ноги,  полез  под лопух, - испугался, что коршуны егозаклюют до смерти.

Утром Петр хватился жука, начал шарить кругом по земле.

- Ты  чего?  -  спросил  сосед-боец с таким загорелым лицом, что его можнобыло принять за негра.

- Жук ушел, - ответил Петр с огорчением. - Вот беда!

- Нашел  об  чем  горевать,  -  сказал  загорелый  боец. - Жук и есть жук,насекомое. От него солдату никакой пользы сроду не было.

- Дело не в пользе, - возразил Петр, - а в памяти. Сынишка мне его подарилнапоследок. Тут, брат, не насекомое дорого, дорога память.

- Это  точно!  -  согласился  загорелый боец. - Это, конечно, дело другогопорядка.  Только  найти  его  - все равно что махорочную крошку в океане-море.Пропал, значит, жук.

Старый  носорог услышал голос Петра, зажужжал, поднялся с земли, перелетелнесколько  шагов  и  сел Петру на рукав шинели. Петр обрадовался, засмеялся, азагорелый боец сказал:

- Ну и шельма! На хозяйский голос идет, как собака. Насекомое, а котелок унего варит.

С  тех  пор Петр перестал сажать жука в коробок, а носил его прямо в сумкеот  противогаза,  и  бойцы  еще  больше  удивлялись: "Видишь ты, совсем ручнойсделался жук!"

Иногда  в  свободное  время  Петр  выпускал  жука,  а  жук  ползал вокруг,выискивал  какие-то  корешки, жевал листья. Они были уже не те, что в деревне.Вместо  листьев  березы  много было листьев вяза и тополя. И Петр, рассуждая сбойцами, говорил:

- Перешел мой жук на трофейную пищу.

Однажды  вечером  в сумку от противогаза подуло свежестью, запахом большойводы, и жук вылез из сумки, чтобы посмотреть, куда это он попал.

Петр  стоял  вместе  с бойцами на пароме. Паром плыл через широкую светлуюреку.  За  ней  садилось  золотое солнце, по берегам стояли ракиты, летали надними аисты с красными лапами.

- Висла!  -  говорили  бойцы,  зачерпывали манерками воду, пили, а кое-ктоумывал в прохладной воде пыльное лицо. - Пили мы, значит, воду из Дона, Днепраи Буга, а теперь попьем и из Вислы. Больно сладкая в Висле вода.

Жук подышал речной прохладой, пошевелил усиками, залез в сумку, уснул.

Проснулся он от сильной тряски. Сумку мотало, она подскакивала. Жук быстровылез, огляделся. Петр бежал по пшеничному полю, а рядом бежали бойцы, кричали"ура". Чуть светало. На касках бойцов блестела роса.

Жук  сначала  изо всех сил цеплялся лапками за сумку, потом сообразил, чтовсе  равно ему не удержаться, раскрыл крылья, снялся, полетел рядом с Петром изагудел, будто подбодряя Петра.

Какой-то человек в грязном зеленом мундире прицелился в Петра из винтовки,но  жук  с  налета  ударил  этого человека в глаз. Человек пошатнулся, выронилвинтовку и побежал.

Жук  полетел  следом за Петром, вцепился ему в плечи и слез в сумку толькотогда,  когда Петр упал на землю и крикнул кому-то: "Вот незадача! В ногу менязадело!"  В это время люди в грязных зеленых мундирах уже бежали, оглядываясь,и за ними по пятам катилось громовое "ура".

Месяц  Петр  пролежал  в  лазарете,  а жука отдали на сохранение польскомумальчику. Мальчик этот жил в том же дворе, где помещался лазарет.

Из лазарета Петр снова ушел на фронт - рана у него была легкая. Часть своюон  догнал  уже  в  Германии. Дым от тяжелых боев был такой, будто горела самаземля  и  выбрасывала из каждой лощинки громадные черные тучи. Солнце меркло внебе.  Жук,  должно  быть,  оглох  от  грома  пушек  и  сидел в сумке тихо, нешевелясь.

Но  как-то утром он задвигался и вылез. Дул теплый ветер, уносил далеко наюг  последние  полосы  дыма.  Чистое  высокое солнце сверкало в синей небеснойглубине.  Было  так тихо, что жук слышал шелест листа на дереве над собой. Вселистья  висели  неподвижно,  и  только  один трепетал и шумел, будто радовалсячему-то и хотел рассказать об этом всем остальным листьям.

Петр  сидел  на  земле, пил из фляжки воду. Капли стекали по его небритомуподбородку, играли на солнце. Напившись, Петр засмеялся и сказал:

- Победа!

- Победа! - отозвались бойцы, сидевшие рядом.

Один из них вытер рукавом глаза и добавил:

- Вечная слава! Стосковалась по нашим рукам родная земля. Мы теперь из неесделаем сад и заживем, братцы, вольные и счастливые.

Вскоре  после  этого Петр вернулся домой. Акулина закричала и заплакала отрадости, а Степа тоже заплакал и спросил:

- Жук живой?

- Живой  он, мой товарищ, - ответил Петр. - Не тронула его пуля. Воротилсяон в родные места с победителями. И мы его выпустим с тобой, Степа.

Петр вынул жука из сумки, положил на ладонь.

Жук  долго  сидел,  озирался,  поводил  усами, потом приподнялся на задниелапки,  раскрыл  крылья,  снова  сложил  их, подумал и вдруг взлетел с громкимжужжанием  -  узнал  родные  места.  Он  сделал круг над колодцем, над грядкойукропа  в  огороде  и полетел через речку в лес, где аукались ребята, собиралигрибы и дикую малину. Степа долго бежал за ним, махал картузом.

- Ну  вот,  -  сказал  Петр,  когда  Степа  вернулся, - теперь жучище этотрасскажет  своим  про войну и про геройское свое поведение. Соберет всех жуковпод можжевельником, поклонится на все стороны и расскажет.

Степа засмеялся, а Акулина сказала:

- Будя мальчику сказки рассказывать. Он и впрямь поверит.

- И пусть его верит, - ответил Петр. - От сказки не только ребятам, а дажебойцам одно удовольствие.

- Ну,  разве  так!  -  согласилась Акулина и подбросила в самовар сосновыхшишек.

Самовар  загудел,  как  старый  жук-носорог. Синий дым из самоварной трубызаструился,  полетел в вечернее небо, где уже стоял молодой месяц, отражался возерах, в реке, смотрел сверху на тихую нашу землю.