Читать «Ухти-Тухти»

На одной большой-пребольшой ферме под названием Литтл-Таун жила-была девочка Люси. Это была очень милая маленькая девочка, только немного рассеянная: она всегда теряла свои носовые платки.

Однажды маленькая Люси выбежала на двор вся в слезах. Ах, как же горько она плакала:

— Я потеряла свои платочки! Три платочка и фартучек! Может быть, ты их видела, кошка Табби?

Но кошка Табби была занята: она вылизывала свои белые лапки и ничего не ответила Люси.

Мимо пробегала пестрая курица, и Люси спросила ее:

— Салли Хенни-Пенни, ты не знаешь, куда делись мои платочки?

Курица шарахнулась от Люси и забежала в сарай, кудахтая:

— Куд-куда? Куд-куда? Ко-ко- кокие платочки?

Тогда Люси спросила то же самое у петуха Робина, сидящего на ветке. Петух

Робин склонил голову набок, глянул на Люси черным блестящим глазом, вспорхнул и скрылся за каменной оградой.

Люси вскарабкалась на ограду, но петуха и след простыл.

Девочка вздохнула и стала разглядывать холм, у подножия которого стояла их ферма.

Вскоре Люси вышла к роднику. Он струился словно из сердца холма. На камне под струйкой воды кто-то оставил бидон — размером не больше яичной скорлупы. Вода уже плескалась через край, а рядом на мокром песке виднелись чьи-то очень маленькие следы! Люси напилась из родника и побежала дальше.

Тропинка привела девочку к скале.

Трава вокруг была ровная и зеленая, как подстриженный газон. По краю тропинки кто-то воткнул в землю веточки и натянул между ними веревки, сплетенные из пеньки. На них сохло чье-то очень маленькое белье, но платочков и фартучка Люси там не было.

Вдруг Люси заметила дверцу — прямо в скале!

Девочка подошла поближе и услышала, как за дверцей кто-то поет:

Гору грязного белья, тра-ля-ля!

За день постирала я, тра-ля-ля!

Отбелила, накрахма-лии-ла!

Утюги на печь поста-вии-ла!

Люси робко постучала раз, затем еще раз… Песенка прервалась, и тонкий встревоженный голосок спросил:

— Кто там?

Люси открыла дверь и вошла в маленькую чистую кухню с дощатым полом и деревянными балками под потолком. Все было как в обычном деревенском доме:

полки с посудой, горшки да сковородки — но какие же крошечные! Даже маленькая Люси казалась в этой кухне великаншей: она касалась потолка головой!

В воздухе витал приятный запах свежевыглаженного белья. А посреди кухни, держа на весу горячий утюг, стояла хозяйка дома в белом переднике и испуганно глядела на Люси. Подол ее клетчатого ситцевого платья был подоткнут, а под ним была накрахмаленная нижняя юбка.

Маленький черный носик хозяйки шевелился и принюхивался, глазки-бусинки мигали и мигали. Но из-под чепчика выглядывали вовсе не локоны, как у Люси, а острые КОЛЮЧКИ!

— Кто вы? — воскликнула Люси и смутилась. — Извините, я зашла спросить: не видели ли вы мои носовые платочки?

Хозяйка сделала девочке реверанс и представилась: — Если вам угодно, мадам, я — ежиха. Меня зовут миссис Ухти-Тухти. И, если вам угодно, мадам, я великолепная прачка — стираю, крахмалю и глажу.

И ежиха взяла из корзины для белья какую-то ярко-алую вещицу и расстелила

на гладильном столе.

— Что это такое? — спросила Люси. — Это, случайно, не мой носовой платочек?

— Ах, нет, мадам. Если вам угодно, это парадный жилет петуха Робина! — тветила ежиха-прачка.

Она прогладила жилет, аккуратно свернула и отложила в сторонку. Затем ежиха сняла с сушилки для белья что-то белое.

— А это не мой фартучек? — спросила Люси.

— Ах, нет, мадам. Если вам угодно, это парадная скатерть воробьихи Дженни. Видите пятна от черносмородинового вина? «Такие очень плохо отстирываются!» —сказала миссис Ухти-Тухти.

Вдруг нос ежихи зашевелился, глазки-бусинки замигали — и она бросилась к печи, где грелся утюг.

Обратно миссис Тигги-Мигги вернулась с раскаленным утюгом в одной лапке и с охапкой чистого белья — в другой.

— А вот мой фартучек! — радостно воскликнула Люси. — И мой белый носовой платок!

Миссис Ухти-Тухти молча кивнула, расстелила их на столе и выгладила. На фартучке ежиха прогладила каждую оборочку, а на платочке навела стрелки.

— Это просто чудо! — обрадовалась Люси, увидев такую работу. — Скажите, миссис Ухти-Тухти, а кому принадлежат вон те длинные желтые перчатки?

— Ах, это пара чулок курицы Салли Хенни-Пенни. Взгляните, мадам, как она протерла пятки, копаясь во дворе! Теперь вот босиком бегает…

— Смотрите, еще один носовой платок, — сказала Люси. — Но это не мой, хоть и красный.

— Это платок госпожи Крольчихи, — ответила ежиха, принюхиваясь. — Чувствуете, как пахнет луком? Я стирала его отдельно от других вещей, но избавиться от запаха так и не смогла!

— А вот это уже мой платок, — обрадовалась Люси.

Миссис Ухти-Тухти старательно выгладила и его.

— Скажите, миссис Ухти-Тухти, чьи это бархатные носочки?

— Это перчатки кошки Табби. Она большая чистюля и сама их стирает. Я только взяла их погладить

— Вот и третий платок нашелся! — воскликнула Люси. — А что это вы замачиваете в тазике с крахмалом?

— Это манишки мышонка Тома. Ужасно запачканы! — ответила миссис Ухти-Тухти и добавила: — Ну вот, гладить я закончила, теперь пойду развешивать белье.

— Что это за мягкие пушистые вещички? — продолжала расспрашивать Люси.

— Ах, это… Овечьи шубки.

— Разве у овечек снимаются шубки?

— О, да, если вам угодно, мадам, — ответила миссис Ухти-Тухти. — Видите метку

на плече? Вот эта из Гейтсгарта, а эти три из Литтл-Тауна. Они всегда помечают свои шубки, чтобы те не перепутались при стирке.

И миссис Тигги-Мигги принялась развешивать на веревке одежду всех видов и размеров: крохотный мышиный жакетик; черную бархатную жилетку крота; оранжевый фрак бельчонка Наткина; севшую не по размеру голубую курточку кролика Питера и чью-то нижнюю юбку без метки, затерявшуюся при стирке.

Наконец-то корзинка с бельем опустела, и Ухти-Тухти позволила себе отдохнуть.

Она налила одну чашечку чая Люси, а другую себе. Они присели на скамейке у камина друг против друга и стали пить чай. Люси сразу заметила, что коричневая лапка ежихи, в которой она держала чашку, сморщилась от мыльной воды.

Девочке захотелось пододвинуться ближе и обнять маленькую прачку, но колючки ежихи казались такими острыми, что Люси побоялась уколоться.

После чая Люси помогла ежихе связать чистую одежду в узлы. Миссис Ухти-Тухти завернула платочки Люси в фартук и скрепила английской булавкой.

Они погасили в печи огонь, подхватили узелки с чистым бельем и вышли из домика. Дверь ежиха заперла на замок, а ключ спрятала под порог.

Когда Люси с ежихой спускались с холма, им навстречу выходили зверюшки и забирали свои узелки с одеждой. Первыми из кустов выскочили кролики — Питер и Бенжамин, и ежиха отдала им клетчатый платок и голубую курточку. Следом прилетели воробьи, из нор выскочили мышки, и все они сердечно благодарили миссис Ухти-Тухти за прекрасную работу. Вскоре они спустились с холма и подошли к ферме. Ежиха уже раздала все узелки — остался один-единственный — в руке у Люси.

Люси подошла к воротам и обернулась, чтобы пожелать миссис Ухти-Тухти спокойной ночи, но ежихи рядом не оказалось! Она проводила девочку и ушла домой, не дожидаясь ни благодарностей, ни оплаты за стирку.

Конечно же, родители Люси решили, что их дочка придумала эту историю. Но они не могли понять, где Люси нашла свои платочки и фартучек? Кто постирал их и выгладил? И кто скрепил их английской булавкой?

С тех пор Люси видела миссис Ухти-Тухти только один раз — в лесу: ежиха куда-то торопилась и не узнала Люси. На ней не было ни платья, ни полосатой нижней юбки, ни даже чепчика — она с ног до головы была одета в колючки! И стала миссис Ухти-Тухти как будто гораздо меньше! Как же удивилась Люси!